Культура памяти в Германии
Что такое память? – Интервью с Аллейдой Ассман

В немецком языке различают понятия воспоминания и память. В то время как под первым в контексте культуры и истории подразумевают размышления и обмен личным опытом, которыми можно делиться с другими, под вторым подразумевают программу добровольного участия в больших группах, именуемых «мы», например, разнообразные ритуалы, с помощью которых нации сохраняют своё прошлое. Аллейда Ассман поясняет эти понятия.

Госпожа Ассман, Вы признаны корифеем в вопросах исследования воспоминаний и памяти. Как Вы пришли к этому, являясь специалистом по английскому языку и литературоведом?

Мой интерес к значению культурной памяти исходил главным образом из вопросов культуры и её средств коммуникации. В восьмидесятые годы 20го века мы стали свидетелями дигитализации и вместе с этим радикальных преобразований в области письменных коммуникативных средств. Как изменяется память культуры, когда она переходит на новые средства коммуникации? В тот же момент в Германии закончилась фаза «коллективного замалчивания». Обилие годовщин и общественных дебатов послужили тому, что национал-социалистическое прошлое и Холокост вернулись в общественное сознание.

Социальная, коллективная и культурная память, воспоминания и забвение, вытеснение и замалчивание, избирательность и приспосабливание – это только некоторые из тех понятий, которые Вы используете в своей теории. Не могли бы Вы нам кратко объяснить, как индивидуум и общество на практике участвуют в этих формах памяти?

Новое исследование памяти началось с понимания того, что воспоминания характерны не только для отдельных людей, но и для групп, сообществ и наций. Вспоминать и забывать – эти явления были признаны важным аспектом как социального сосуществования, так и политики. Как показывают многочисленные памятные даты, память об общей истории играет важную роль для политической принадлежности тех, кто родился после определённых событий. В то время как личная память связана с коротким периодом человеческой жизни и проходит вместе с ней, то долговременная культурная память поколений поддерживается средствами коммуникации, институтами и ритуалами. Как для индивидов, так и для коллективов действует похожая логика вспоминания: акцентируют те события, которые повышают собственную ценность и игнорируют всё, что может поставить под вопрос положительное самовосприятие.

Переход в 21-ое столетие, по Вашему мнению, ознаменован эпохальными изменениями в культуре памяти. Вы не могли бы объяснить, оглядываясь на прошлое десятилетие, где именно мы можем видеть эти изменения?

Важный сдвиг в логике воспоминаний обнаруживается в том, что придавать большое значение стали не только героическим поступкам, но и индивидуальным страданиям; вспоминали преступления, которые раньше предпочитали скрывать. Признание преступлений и травм прошлого стало важным фактором, который коренным образом меняет картину памяти во всем мире.

Немцев с их чрезмерным стремлением перебороть нацистское прошлое многие считают «чемпионами по части воспоминаний». Может ли немецкий порядок спасти мир, если в этом вопросе мир возьмет пример с нас?

По моему опыту, государства не позволяют другим диктовать, что им нужно вспоминать. Здесь меньше можно достичь предписаниями, больше примерами. Немецкая модель состоит в том, чтобы перевернуть с ног на голову самовозвеличивающую логику воспоминаний, поставив в центр национальной памяти собственную вину. Признание национальной вины отнюдь не означает очернение коллективного самовосприятия, как боятся многие, а как раз наоборот – создаёт возможность перемен в идентичности, когда нация открыто отстраняется от преступлений в своей истории и признаёт ценности гражданского общества.

Что касается бывшего ГДР, то здесь, напротив, существует «остальгия» - ностальгия по ушедшему социалистическому прошлому. Как появилось это странное несоответствие?

Здесь мы имеем дело с несоответствием между социальной и политической памятью. В то время как ГДР официально признают неправовым государством, в воспоминаниях людей оно продолжает жить как важная ступень их собственной биографии и идентичности. Внезапное и всеобщее обесценивание половины, если не всей прожитой жизни ведёт к противодействию в воспоминаниях, которое называют «остальгией».