Йонас Энгельманн о «Скетч-буке из Дели»
ВСТРЕЧИ В ТРЕТЬЕМ ПРОСТРАНСТВЕ. ВЗГЛЯД НА НЬЮ-ДЕЛИ

«Думаю, меня снесли, во-первых, сами по себе размеры, а во-вторых, инаковость видимой структуры и общественного устройства индийского мегаполиса по сравнению с привычными нам аналогами», — такими словами вспоминает Барбара Елин свое пребывание в Нью-Дели, где осенью 2012 года она провела неделю по приглашению Гёте-Института.
«Лишь позже я начала обращать внимание на детали, индивидуально воспринимать отдельных прохожих и людей, с которыми встречалась. Цвета и запахи невероятно интенсивны — точно как пишут в путеводителях». Именно цвета Елин и передает на первых набросках своего дневника путешествий — теплые краски чужого города, которые смешиваются со звуками Индии, с гулом голосов и автомобильных гудков. Затем следуют детали: наброски спящих на солнце собак, впечатления из окна авторикши.

Ожидания от страны определяются визуальными образами, полученными ранее. Когда первый раз посещаешь страну, невозможно выкинуть из головы стереотипные картинки путеводителей и фильмов. Как обращаться с этими образами, прочно поселившимися в сознании? Получат ли они подтверждение, или же им на смену придут собственные визуальные впечатления?

«Так как это было мое первое путешествие в Индию, изначально в моей голове было, разумеется, полно стереотипов, — вспоминает художница. — А вот нищета людей на улицах просто била в глаза и оказалась непередаваемо ужасна, и неважно, сколько ты о ней читал или слышал. Тем не менее, иногда ошеломляет и другая (видимая), совершенно нормальная повседневная жизнь, которая естественным образом представляет собой важную составляющую незнакомого места — ошеломляет как раз потому, что в путеводителях об этой обычной жизни ни слова. Поездка в неизвестное место сначала вызывает смятение, изумление, раздражение, а подчас и страх — именно потому, что это поездка в неизвестность. И неважно, насколько хорошо ты подготовился».

Некоторые из набросков выглядят так, как будто с их помощью художница стремится упорядочить свое изумление, смятение или раздражение, преодолеть спутанный хаос, который представляет собой улица, где над головами бесчисленного множества людей протянулись провода и бельевые веревки. Выходя из метро, она резюмирует: «Будьте готовы, что впечатления обрушатся на вас и сметут». Что обращает на себя внимание в набросках Елин: художница рисует, сидя в повозке рикши, за едой или на концерте, но ее взгляд всегда направлен вовне.

«Уже когда ведешь такой дневник набросков и знаешь, что он будет опубликован, то принимаешь решение — сколько в нем будет тебя как личности и насколько ты будешь сохранять приватность. Нужно решить, какие истории будут подходящими», — так художница объясняет выбор перспективы. «Например, одиночество индивидуальных путешествий (иногда приятное, иногда тяжелое) — важная составляющая моих воспоминаний, но в дневнике она не очень выражена, так как для такого формата это, скорее, слишком личное».

Такое дистанцирование, возможно, логичным образом вытекает из того обстоятельства, что Елин была приглашена в Индию в роли представительницы немецкого сообщества художников-комиксистов. «Меня принимали с большим уважением и большой теплотой, иногда ошеломляюще дружелюбно, — так Елин вспоминает о том, как ее воспринимали в этой роли в Индии. —

Я была незамужняя, тогда еще бездетная женщина — а моя профессия подразумевает большую степень как самоопределения, так и финансовой нестабильности. Некоторым из тех, с кем я сталкивалась, она могла представляться чем-то экзотическим и странным, а может быть, просто хобби. С другой стороны примечательно, насколько люди здесь ценят рисование. Я лично столкнулась с этим, когда рисовала на улицах Дели. Когда я рисую на улицах своего города, меня обычно игнорируют; люди не смотрят, а если и смотрят, то украдкой через плечо.

В Дели мне вспоминается множество ситуаций, где именно из-за рисования завязывались совершенно особенные беседы со старыми и молодыми, мужчинами и женщинами, богатыми и бедными. Сам по себе рисунок и процесс рисования делают возможным контакт со мной в той роли, в которой уже не так важно, что я женщина, или европейская туристка и тому подобное (по крайней мере, мне так казалось. Наверняка я в чем-то выдаю желаемое за действительное). Когда я рисую с натуры, мне важно, чтобы не возникало оттенка вуайеризма. Я рисую только там, где, как мне кажется, это не мешает. Или спрашиваю разрешения».

В такой стране, как Индия с ее долгим колониальным прошлым, вопрос репрезентации всегда имеет и политический подтекст. Западноевропейский взгляд на эту страну точно так же определяется колониальным наследием, как и индийский взгляд на Европу. При этом Индия оказала влияние на некоторые центральные идеи современной теории постколониализма.

Например, Хоми Бхабха писал о «третьем пространстве», где могут встретиться свое и чужое, из чего проистекает возможность рождения чего-то нового. Комикс тоже может стать таким «третьим пространством», в котором формируется нечто новое — через интерпретации того, что видно на поверхности, через непонимание и общение.

«Возможно, вышеописанные диалоги художника и местных людей — тоже такое третье пространство? — развивает мысль Елин. — И да, сами рисунки — разумеется, тоже отдельное место встречи, «третье пространство» между художником и зрителем. В нем происходит множество индивидуальных пересечений. Разные рисунки и комиксы привлекают разных людей с различным жизненным опытом, и коммуникация таким образом тоже получается различной.

Разумеется, можно заметить: мои рисунки необъективны, они могут отражать только мой индивидуальный взгляд. Я и не ставлю перед собой задачу что-то объяснять. Рисунок — это продукт собственного взгляда на вещи и желания разобраться, результат индивидуального процесса познания. В него вливаются встречи и маленькие истории, которые происходят непосредственно во время рисования».

Художнице важно, чтобы дело не ограничилось однократными пересечениями, чтобы обмен мыслями и ощущениями продолжался, как это было после «чудесной встречи индийских художниц и художниц журнала Spring, в результате которой появился сборник «Слон в комнате» — что было не моей заслугой, а звеном в длинной цепочке мероприятий для художниц в Гёте-Институте Дели, которые не состоялись бы без участия Уте Раймер. Она изначально понимала рисование комиксов как инструмент для диалога и поощряла его без намека на принуждение, за что она достойна, на мой взгляд, бесконечных похвал».