Постсоциалистические мемориальные музеи
В преддверии противоречивой задачи

После событий 1989 года в постсоциалистических странах Центральной и Восточной Европы и Юго-Восточной Европы были созданы и снова открыты мемориальные музеи, заново разработаны концепции экспозиций и изменена мемориальная практика. Вместе с новыми странами ЕС в память Европы наряду с Холокостом вошёл опыт коммунистической диктатуры. Лилиана Радонич исследует отображение Второй мировой войны на примере десяти постсоциалистических музеев, финансируемых государством.
 

Какое отношение к роли памяти о Второй мировой войне можно наблюдать в исследуемых Вами постсоциалистический странах?

Для всех постсоциалистических государств характерны делегитимация социалистического толкования истории и поиски «золотой» досоциалистической эры национальной независимости. То, на какой период положительно ссылается новая национальная идентичность, зависит от истории того или иного государства. В то время как в Чехии это период демократии межвоенного времени, в Хорватии в 90-е годы важной вехой на пути к хорватской независимости считалось НГХ – «Независимое государство Хорватия».

Какую задачу выполняют при этом мемориальные комплексы и исторические музеи?

Мемориальные музеи должны выполнять на первый взгляд противоречивую задачу: они должны, с одной стороны, объективно отражать исторические факты, а с другой стороны, предоставлять необходимое пространство для субъективных воспоминаний и почтения памяти. Но если учесть, что история никогда не воспринимается «аутентично», а лишь исходя из потребностей настоящего, то мемориальные музеи можно понимать как выражение того исторического нарратива, который в данный момент времени доминирует в том или ином обществе. В некоторых, в особенности балтийских странах центральным является утверждение, что коммунизм являлся большим злом по сравнению с национал-социализмом. В других странах большее значение придаётся тому, чтобы рассказать историю Второй мировой войны так, как это не представлялось возможным при социализме, например, делать предметом обсуждения Холокост и роль некоммунистического гражданского противостояния во время Словацкого национального восстания в 1944 году – обсуждение этих тем казалось возможным лишь на короткий период 1968 года, а после на них снова было наложено табу.

В своем исследовании Вы представляете первую типологию музеев Второй мировой войны в постсоциалистических странах ЕС. Насколько сильно эти музеи стремятся соответствовать «европейским стандартам»?

В контексте расширения ЕС на восток можно было наблюдать, что кандидаты на вступление по собственной инициативе или по неофициальному указанию осуществляли мероприятия, которые должны были доказать их причастность к так называемым европейским ценностям. С 90-х годов 20-го века возрастающую роль при этом играет самокритичное осмысление Холокоста. Так, за несколько недель до вступления в ЕС в Будапеште был открыт Мемориальный центр Холокоста, хотя постоянная экспозиция была полностью готова лишь через два года. Мемориальный центр Холокоста и Мемориальный музей Ясеновац проявляют заметное сходство: тёмные помещения, вещи жертв, выставленные под стеклом, имена жертв или белые линии как ведущий элемент выставки и т.д. Это является прямым подтверждением того, что оба музея ориентируются на западные примеры, в особенности на Мемориальный музей Холокоста в Вашингтоне, США. К тому же, долгие годы стартовая страница венгерского музея была доступна только на английском языке, что указывает на то, что она была ориентирована отнюдь не на местных посетителей музея. Однако содержание экспозиции, открытой в 2006 году, однозначно доказывает, что, несмотря на всю противоречивую оценку тех самых европейских стандартов, в результате может быть создана убедительная экспозиция, которая открыто и беспощадно выносит на рассмотрение ответственность широких частей венгерского общества за Холокост и которая способна донести эти знания до школьников и других посетителей, несмотря на то, что сегодня в Венгрии существует тенденция к оправдыванию режима Хорти (1920 – 1944).

Как бы Вы охарактеризовали осмысление странами собственной истории на примере мемориальных музеев в Будапеште и Мемориального музея Ясеновац в Хорватии?

Будапешт является исключением в моём проекте, потому что Венгрия – это единственная страна, в столице которой существует два совершенно противоположных музея – и оба этих музея созданы по государственному поручению и на государственные средства. «Дом террора» был открыт в 2002 году во время избирательной кампании Виктора Орбана, сегодняшнего премьер-министра Венгрии, в качестве предвыборного подарка и рассказывает ту версию истории, которая сейчас доминирует в Венгрии: Коммунизм был большим злом, и вина за депортацию венгерских евреев не может быть возложена на Хорти, а только лишь на немецкую оккупацию и фашистские «Скрещённые стрелы». Однако в Мемориальном центре Холокоста представлено однозначное объяснение того, что режим Хорти был антисемитским, что Еврейские законы и принудительные трудовые батальоны, которые формировались из еврейских мужчин, уже задолго до оккупации 1944 года являлись частью повседневности.

Мемориальный центр Холокоста в Будапеште и Мемориальный музей Ясеновац не только похожи внешне (хотя Ясеновац ни в коем случае не является исключительно мемориальным музеем Холокоста, потому что большинство жертв были сербы), оба музея на первый план экспозиции ставят жертву как индивидуум и историю её жизни, в том числе до гонений. Это ведёт к эмпатии по отношению к жертвам и заменяет распространённую ранее так называемую «педагогику гор трупов», как справедливо упоминала директор Мемориального музея Ясеновац. Однако решающим различием между этими музеями является то, что в Будапеште исполнителям преступлений уделяют, по меньшей мере, такое же внимание, как жертвам – вплоть  до фотографий, на которых запечатлены жители Венгрии при разграблении гетто. В Ясеноваце, напротив, существует опасность того, что посетитель отождествляет себя с жертвами, так и не поняв для себя, кто по каким причинам кем был убит, и таким образом избегает трудоёмкого осмысления преступления, совершенного своим же обществом. Музей Ясеновац касается темы манипуляции числом жертв, как во времена Югославии, так и во времена президента Франьо Туджмана в 1990-е годы, в то время как экспозиция в Будапеште освещает события лишь до 1945 года, и таким образом оставляет без внимания погромы, произошедшие в следующем году.

С точки зрения образовательного эффекта мемориальных комплексов, какие концепции, по Вашему мнению, могли бы способствовать самокритичности воспоминаний?

Я не педагог, но меня настораживает, когда я замечаю, что массовые убийства Второй мировой войны используются как наставление в контексте сегодняшней работы в сфере прав человека – как будто это придаёт убийствам смысл. Если сегодня в качестве следующего шага все возможные группы жертв отождествлять с жертвами еврейского народа или – как это делал бывший премьер-министр Хорватии Иво Санадар – демонизировать сербов как новых нацистов и фашистов в югославской войне, то это отнюдь не будет являться осмыслением прошлого. Сегодня следовало бы обратить внимание на широко распространенное явление: стилизацию себя под жертву. Между тем, чтобы осмыслить преступление, совершенное своим же обществом, вовсе нет необходимости в фотографиях анонимных гор трупов. Путь от индивидуальных историй жертв к вопросу о том, что мотивировало исполнителей на преступления, представляется мне вполне подходящим. Самоосмысление и эмпатия являются признаками зрелого индивидуума, но они не могут быть достигнуты одним лишь посещением мемориального музея.