Разговорный час – колонка о языке
Словесный брачный танец

Язык – это прежде всего средство обмена информацией. Но кроме того, иногда это ещё и средство маскировки, считает Эрнан Д. Каро. То, что во время размышления над этой темой ему вдруг вспомнились птицы, выставляющие напоказ своё пёстрое оперение, совсем не случайно.

Эрнан Д. Каро

Язык – как я помню ещё со школы – это сложная знаковая система, которая позволяет нам общаться друг с другом – под «нам», конечно, также подразумеваются животные и другие живые организмы, такие, как растения и грибы. В целом, общение определяется как обмен или передача информации, которые могут осуществляться разными путями и способами. Думаю, следовало бы добавить ещё кое-что: и с разными целями.
В этой связи израильский историк Юваль Ной Харари выделил в своей книге «Sapiens. Краткая история человечества» как минимум три вещи, которые стали возможны для Homo sapiens, то есть для человека, с появлением языка около 70.000 лет назад:
 

–	обмениваться информацией об изменениях в мире и благодаря этому совместно строить планы, например, по защите от природных катастроф;
–	обсуждать других людей (прежде всего, за их спинами), иначе говоря, сплетничать, чтобы укрепить ощущение общности и при необходимости исключить кого-то из сообщества;
–	говорить об абстрактных вещах – или же о вещах, которых попросту не существует, то есть облекать в слова идеи мифов, религий, различных вымыслов, которые также создают коллективную идентичность. Сюда же относятся: иерархия, власть и другие структуры контроля.

Намеренная маскировка

Однако есть и другая, крайне многоплановая функция языка, которая причудливым образом переплетается с упомянутыми выше, и которая очень меня завораживает. Я имею в виду возможность маскировать наши мысли и чувства и таким образом создавать или сокращать дистанцию между нами и другими людьми, или же между нами и реальностью – причём всегда с определенным расчётом.

Сюда относятся самые разные приёмы. С одной стороны, это особое употребление слов, которые должны замаскировать весь ужас действий, этими словами обозначаемых, такая практика существует, например, при тоталитарных режимах. Вспомним такие слова, как «Endlösung» («окончательное решение», о геноциде евреев) или «Sonderbehandlung» («особое обращение», о казнях без решения суда) в нацистской Германии. С другой стороны, это и дискриминирующие выражения, как, например, использование нейтральных – а на самом деле совсем не нейтральных – конструкций: «Mensch mit Migrationshintergrund» («человек с миграционным прошлым») или же вот это язвительное «Asyltourismus» (о беженцах, якобы злоупотребляющих своим положением) и т.д.

В конечном итоге, сюда относятся и политическая болтовня, рутинная незначительная ложь, и, наверное, большая часть языка любви и соблазнения, назначение которого, как известно, создавать иллюзию с помощью слов.  И здесь я могу настоятельно порекомендовать замечательный и немного злобный труд литературоведа Манфреда Шнайдера «Liebe und Betrug: Die Sprache des Verlangens» («Любовь и обман: язык желания») – или же могу просто процитировать поэта Райнера Мария Рильке: «На счастливых влюбленных взгляни: / только минет признанье, они / уже лгут боязливо» (перевод А. Биска).

Молчание вместо неймдроппинга

Одна специфическая форма такой «маскировки» – если не сказать обмана – особенно занимает меня. Её я часто наблюдаю у моих друзей и знакомых, которые имеют дело с языком в силу своей профессии – писатели, журналисты, академики – и к которой я, разумеется, тоже прибегаю при первой возможности. Она не только обеспечивает обмен или передачу информации во время конференций, редакторских встреч или званых ужинов, но также помогает с помощью заумных терминов, высокопарных конструкций и всевозможных отсылок, произвести впечатление, показаться интересным или самоутвердиться в дискуссии, которая вращается как раз вокруг заумных терминов и высокопарных конструкций. Это так называемый «Namedropping», то есть намеренное частое упоминание имён известных людей, организаций, терминов – приём, который мы, судя по всему, любим больше всего. Всё это напоминает мне замысловатый брачный танец некоторых птиц, которых нам показывают в документальных фильмах о дикой природе: их акробатические движения - наши предложения, содержащие многочисленные смыслы, их пёстрые перья - наши вычитанные где-то слова, их церемонная хореография – наши своеобразные попытки брачного танца.

Мы живём в языке и благодаря языку, язык – это наша валюта, кредит и привлекательность на рынке – последнее о тех, кто имеет особенный талант или удачу. Но всё-таки иногда я мечтаю о том, чтобы организовать некий «праздник молчания», на котором мы ничего не рассказываем, не доказываем и не пишем гостям, а вместо этого взаимодействуем друг с другом, в полной тишине участвуя в играх, обеде или же просто долго глядя в глаза собеседнику. Любопытно посмотреть, как бы мы тогда смогли выразить свою предполагаемую эрудицию и уникальность.