Русский ребенок в эстонской школе. Моя история

Привет, меня зовут Алиса и я русская. Наверное, окружающие хотят, чтобы я именно так представлялась, чтобы они смогли сильно удивиться и немного обмануться. В реальности я пытаюсь как можно дольше скрывать свою биографию. Частично потому, что мне стыдно, а частично потому, что я вижу, что без ярлыков мне проще, но также и из-за того, что я уже не знаю, кто я. Я жила в кризисе идентичности большую часть своей жизни.

Как я сюда попала?

Мой кризис национальной идентичности начался, когда я пошла в детсад. До четырех лет я ходила в русский садик, но после долгих размышления моя мама решила наперекор мнению всех своих друзей все же отправить меня в эстонскую школу. Это предполагало в том числе и эстонский садик. В определенном смысле эстонский детсад и школа стали в тот момент, наверное, наилучшим выбором для меня. Без этого я бы сегодня была в другом, вероятно даже худшем месте. В начальных классах у меня была одна подружка. Мы подружились из-за того, что были из русских семей. В школе нас наказывали и писали нам замечания в дневник, когда мы в говорили между собой по-русски. Мы вместе отставали от программы, так как одновременно думать и что-то делать на разных языках было тяжело и никакого особого подхода к нам не было.

В основной школе окружающие начали понимать, что не такая я уж страшная и чужая, но вместо того, чтобы меня принять такой, какой я была, меня пытались впихнуть в свои рамки. Если на перемене шутили про русских и “луковиц”, а я говорила, что мне от этого обидно, проблему решали тем, что мне просто говорили “а ты же эстонка”. Будучи чувствительной девушкой нежного возраста, я предпочитала друзей семье и национальности. Я соглашалась с подобными высказываниями и в дальнейшем откликалась на обидные шутки смехом. Сейчас мне очень за это стыдно перед родителями. Но тогда хотя бы в классе были и другие русские дети, и несмотря на то, что мы мало общались, мы оставались очень важной системой поддержки друг для друга.

Государство хочет знать национальность

В гимназии я перешла в другую школу и вдруг оказалось единственной из 30 учеников, у кого эстонский язык был неродной. Это было тяжело, потому что я чувствовала себя другой и чужой. Понятно, что на уроки русского мне было бессмысленно ходить, но для меня не было программы, которая бы предлагала что-то взамен. Во время уроков русского я обычно сидела одна в коридоре.

Сверстники часто мне из-за этого завидовали и говорили, что хотели бы быть как я. Хотя тут не было задней мысли, этот комментарий был для меня болезненным. Они не видели и не понимали, насколько плохо постоянно чувствовать себя другой. Хотя я пыталась об этом говорить, я чувствовала, что этого совсем не замечают.

В университете у меня появилась возможность общения с более широким кругом людей, а также я чаще сталкивалась с русскими. Но и они не принимали меня, как свою. Я хорошо помню, как один русский молодой человек мне сказал, что я не могу называть себя русской, так как я ходила в эстонскую школу. Это утверждение казалось мне абсурдным, но теперь я его понимаю. Он был гораздо ближе к русскому языку и культуре.

Кто же я такая? Для эстонцев я - “эта темпераментная русская”, а для русских - эстонка, так как я прошла иной образовательный путь. Вот так я и зависла в тупике кризиса идентичности, когда я одновременно обеих национальностей и не принадлежу ни к одной из них. Я даже не хочу выбирать, так как у обоих вариантов есть плюсы и минусы, но зачастую выбор все же приходится делать. Например, если государство хочет знать мою национальность. Этот вопрос задается на удивление часто. Заполняешь ли ходатайство в общежитие, вводишь данные на портале eesti.ee или регистрируешь брак.

Жду перемен в политике

Почему у нас все идет по-старому, если многие недовольны положением дел? Может быть предполагается, что ответственность в руках политиков, и обычный гражданин ничего не может сделать? Но на каком основании политики принимают решения? Учитывая пожелания и потребности избирателей. Делясь своими историями, опытом, мнениями, мы придем к обществу, где хорошо себя чувствует больше людей, и меньше страдают от одиночества. Одна из причин, почему я вообще пишу статьи, и есть мое чувство одиночества, которого я никому не пожелаю.

Конечно, в университете компания по-разнообразнее: выходцы из больших городов, из маленьких деревенек, или вообще из заграницы. Чем больше опыта, тем больше мнений, и это развивает эстонский интеграционный дискурс. Я изучаю науки о государстве, где, к сожалению, об интеграции говорят очень мало. Если все же эта тема поднимается, то громче всего звучат голоса представителей меньшинств. Другие обычно молчат. Почему? Дело в том, что эстонцев не интересует интеграция, или они не видят в этом никакой пользы? Или от этих бесед становится слишком неудобно и стыдно? Если я сама стыжусь своего происхождения, то, к сожалению, я не могу рассчитывать и на то, что другие станут меня защищать или поддерживать. Поэтому я и пошла изучать науки о государстве, чтобы найти ответ на вопросы, как изменить политику и общество, чтобы и таким как я стало в Эстонии лучше.

Нужна практика русского языка

Мне до слез больно признавать, что каждый год мое знание родного языка ухудшается. С каждым годом мне все сложнее говорить с родителями, и на письме я все больше полагаюсь на технологию и автокорректор. Это грустная реальность многих национальных меньшинств Эстонии. Когда эстонцы беспокоятся о том, что наличие русских уничтожает их язык и культуру, с русской культурой в Эстонии это уже давно произошло. Я верю, что мой жизненный опыт хороший пример того, что практика нужна не только при изучении языка, но и для сохранения навыка говорить на нем.

Проблем много: например, с чего начать? Где учиться? Насколько мы должны решать за других? Я уверенно поддерживаю полный переход образования на эстонский язык, только просто сменить язык мало. Необходимо задуматься о том, как обеспечить молодежи другой национальности возможность говорить на родном языке и сохранить национальную идентичность, учась на иностранном. Да, я выучила язык, но мое представление о себе очень пострадало, так как система, в которой я училась, была создана не для меня. Но все-же я сохраняю оптимизм и верю, что если мы будем больше говорить об интеграции и прислушиваться друг к другу, в конце концов мы найдем решение, которое будет работать лучше, чем современная система.